Приведен в исполнение. Детектив - Владимир Макарченко

Чувствовалось, что из-за комаров, люди, не взирая на теплое пламя костра, которое сильно грело в эту теплую летнюю ночь, старались оставлять как можно меньше открытого тела. В руках одного из одетых в цивильную одежду была видавшая виды гитара. Он легкими движениями перебирал ее струны. Все с удовольствием слушали его игру, хотя уже неоднократно были участниками этих концертов.

– Ты бы, Миша, еще и спел что-нибудь. – Попросила женщина. – Мне всегда нравится слушать твой голос.

– Хорошо, Татьяна Ивановна. Я спою. Чего желаете услышать? – Отозвался человек с гитарой.

– Романсы в твоем исполнении – это чудо! Спой, пожалуйста. – Татьяна Ивановна произнесла это таким просящим голосом, словно от исполнения ее желания зависела ее дальнейшая судьба.

– Просьба дамы – закон для настоящего джентльмена! – С улыбкой произнес Миша и тронул струны.

– Я начинаю завидовать твоему вниманию к Михаилу и… ревновать. – Произнес тихо на ухо Татьяне Ивановне второй мужчина.

– Буду и тебе, Степа, с замиранием сердца такое внимание оказывать, если петь будешь, как Миша. – Ответила так же тихо Татьяна Ивановна, кладя голову на плечо мужчине. – Мало ли я тебе, муженек, внимания оказываю?

Закончив пение романса, Михаил предложил всем отправиться спать.

– Завтра снова работы много. Отдохнуть надо. Коли наткнулись на останки первого строения, то нужно резво идти вперед. Мы на пороге открытия неизвестного ранее поселения наших предков. Волнительно очень. – Проговорил он и направился к палатке. Остальные тоже разместились по своим спальным местам.

И вскоре только легкий пар над притушенными останками костра говорил о том, что тут собирались люди.

Гул авиационных моторов оторвал всех от подушек и вывел наружу. В небе серо-черной стаей в сторону востока двигались, гудя моторами, самолеты, несшие на крыльях кресты, обозначавшие то, что они не имели к Советскому Союзу никакого отношения. Рассвет только-только выплеснулся из-за горизонта. Бледные лучи восходящего солнца скользили по крыльям и фюзеляжам этих хищных птиц.

– Немцы! – Закричал кто-то из рабочих, разглядев эмблемы на крыльях. – Куда они?! От границы тридцать километров! У нас же договор о ненападении.

Ответом на его вопрос прогремели взрывы из того места, где располагался военный аэродром. Участники экспедиции знали о нем от того, что ездили туда на своей полуторке смотреть новые фильмы, когда их завозили в часть. Было это раза три четыре. У одного из местных рабочих в столовой части служила сестра. Она и организовала экспедиции возможность просмотра фильмов, испросив разрешение на то у командования части.

– Сниматься нам отсюда надо и в город ехать поскорей. – Тут же заявил бригадир рабочих, усатый седой мужчина лет пятидесяти. – Войной немец пошел! Вот и весь договор!

– Зря ты так, Зиновьич! – Одернул его Степан. – Может быть, ошибка какая вышла. Или провокация.

– Ошибка?! – Возмутился Зиновьич. – Не слышите, Степан Захарович, как аэродром бомбят? А там наши самолеты! Хот одного нашего в небе увидели? Следом войска двинут. Я немца знаю. Воевал уже с ним. У них всегда все, как по нотам.

– Верно предлагает Зиновьич! – Поддержал Михаил. – Двинем в город, а там ясно станет, что и почему. Давайте собираться.

Спустя полчаса полуторка, в которой разместились семеро пассажиров: Степан с Татьяной в кабине, а рабочие с Михаилом в кузове, уже бежала по дороге в город, которая лежала рядом с разбомбленным аэропортом. Глазам всех предстало зрелище горящих и изувеченных самолетов. Вся площадь аэропорта изрыта воронками. Здания казармы и командного пункта с клубом обращены в руины. Надо всем стоит густой черный дым.

Вдруг, на дорогу из-за кустов выбежал молодой лейтенант с пистолетом в руках.

– Стойте! – Потребовал он, преграждая собой дорогу автомобилю. – Стойте!

Степан нажал на тормоза и выскочил из кабины.

– Что тут случилось? – Слепой что ли?! – Заорал на него лейтенант. – Отбомбили нас. Ни один не успел до машин добежать. Все порушено. Туда нельзя! Там десант их орудует. Добивали тех, кто не успел часть покинуть. Бросайте свой автомобиль. Он теперь только мишенью служить может. Уходим в лес. Вы – с нами. Нас тут семнадцать человек. Двое ранены, но ходячие. Уходить надо резво. Десантники вскоре прочесывать начнут эти места. Видели, поди, куда мы все бежали. Кто умеет пользоваться, возьмите оружие раненых. Скорее всего, нам и пострелять вскоре придется. За мной! – После этих слов, видя, что все покинули полуторку, он метнулся в кусты, призывая остальных последовать за собой.

Часа два они шли по лесу без остановок. Потом лейтенант, который оказался старше всех по званию и принял командование небольшим отрядом на себя, объявил привал.

Татьяна Ивановна вспомнив то, что преподавали ей на курсах санинструкторов в ДОСААФЕ, сменила раненым повязки. Хорошо, что накинула на плечо санитарную сумку, которая в обязательном порядке присутствовала в дальних экспедициях на всякий случай.

– Повезло нам со встречей с вами! – Заявил лейтенант, когда все присели на землю, давая отдых ногам. – Вы с провиантом в тыл поехали. Мы же только оружие с собой и похватали. У меня и у младшего лейтенанта Сердюкова еще фляжки со спиртом имеются. Он их прихватил. Под руку кстати подвернулись. Это – НЗ. Мало ли как повернется. Идем строго на восток. В трех километрах отсюда село есть, Балахирево. – Он вел пальцем по планшету. – Если немец туда не успел, продуктами запасемся. Лекарствами тоже. А потом дальше двинем. Не мог немец далеко продвинуться. На своих выйдем. Но денька два потерпеть нужно. А теперь – прием пищи, отдых полчаса и в путь.

– Толковый парень! – Восхищенно произнес Зиновьич, обращаясь к Степану – С такими, как он, не пропадешь. Поверьте мне – старому вояке. – После этих слов он поднялся, подошел к лейтенанту и взял под козырек форменной фуражки железнодорожника, красовавшейся на его голове. – Старшина запаса Фрол Зиновьевич Анин! Готов нести службу во вверенной Вам части!

Лейтенант сначала оторопел от неожиданности, а потом четко, по-военному ответил:

– Старшина Анин! Вы назначаетесь старшиной находящегося под моим командованием подразделения! Приступите к обязанностям. Своим заместителем назначаю младшего лейтенанта Сердюкова! Впредь всем выполнять команды заместителя и старшины!

Так члены археологической экспедиции стали членами маленького военного отряда, сформированного лейтенантом, носящим самую распространенную в России фамилию – Иванов

Глава 4. В маленьком городке

Городок Дубовск, расположившийся на правоми иберегу широкой, но мелководной речки Дубовки, каждую весну утопал в белых цветах черемухи и их аромате, от которого у некоторых даже кружилась голова. Черемуха густыми зарослями стояла вдоль берегов. Выше единственного деревянного моста, соединившего берега, примерно в двух сотнях метров от него, стояла насыпная земляная плотина. Она оберегала городок от разлива весеннего паводка, который часто случался тут после зим, щедро посыпавших снегом холмы, где брала начало Дубовка. В теле плотины были вмонтированы две трубы большого диаметра для сброса воды, обустроенные специальными задвижками, регулирующими величину потока.

Образовавшееся перед плотиной водохранилище именовалось местным населением не иначе, как «наше море». Платина служила вторым мостом для переправы на другой берег. Но главная ее задача была служить местом рыбалки для всех ее любителей. Только в «море» можно было отловить хорошего карпа или линя, которыми потом можно было, долго хвастать перед другими любителями рыбной ловли, постепенно увеличивая рыбу в размерах и весе.

Сюда прибегали и воспитанники детского дома имени Максима Горького, который занял дом бывшего местного помещика Сивецкого, бежавшего в Польшу после прихода сюда Красной Армии. Снастей для рыбалки у них не было и потому они больше увлекались плаванием и загаром. Только трое старших выменивали у местных ребят право подержать удочку за принесенные с собой плоды большого фруктового сада, разбитого на бывшем барском поместье. Рыбалка сдружила их с местными мальчишками, которых сторонились другие детдомовцы, опасаясь от них всяких проказ.

– Как ты, Димка, в детдом-то попал? – Спросил как-то, верховодивший местными подростками Борис Голован. – Родители твои где? Бросили, или в войну сгинули?

– Погибли мои мамка с батей… – Произнес в ответ Димка, и невольные слезы появились в его глазах.

– На фронте?

– Не а. Прямо в том селе, где мы и жили. Полицай прямо у меня на глазах их и сестренку из пистолета убил… Меня не тронули, от того, что не знал, где я заныкался. А я все видел из своего тайника. Откуда-то он взялся в нашем селе в самом начале войны. Все о том говорили, что приезжий он. По-немецки балаболил, как сами немцы. Он старшим среди полицаев был. Потом, когда уже Красная Армия через наше село прошла и немцев прогнала, полицаи снова из лесу вылезли. Видать, не смогли убежать вовремя. Может, специально немцы их оставили. В форме, какую все время таскали, и с автоматами. Сразу к нам домой. Отец сельсоветом командовал до войны. Потом партизанил. И снова в сельсовет вернулся. Там его эти гады и схватили, а потомна площадь вытащили. Мамка с сестрой тоже им под руки подвернулись. И еще человек пять, кто из партизан вернулся. Поставили всех в ряд. Старошой из гадов этих сам из пистолета всех и застрелил. А дружки его автоматы на народ наставили, чтобы никто на помощь не кинулся. Потом заставили в сельсовете стол накрыть и самогонки принести, чтобы отметить казнь заслуженную над врагами, как главарь их сказал. Напились, как свиньи. Думали, что со страху их никто не тронет. Даже те, кто охранял, напились. Тут же и спать пристроились. Дверь на запор закрыли. Откуда знали они, что я там каждую дырку знаю. Залез в сельсовет и двери сельчанам открыл. Они с ними быстро расправились. Только двоим сбежать удалось. Старшому и еще одному. Дядя Леха даже хотел топором голову старшему проломить, но тот вовремя отскочил и самому ему в грудь из пистолета пальнул. Видел я, что шею ему топором все-таки задело. Кров сильно потекла. Зажал он рану левой рукой и шмыгнул в темноту. Через полгода, когда зима разгулялась, снова объявились в нашем селе эти сволочи. Десятков пять бородачей. Согнали всех в клуб. Кто сопротивлялся, на месте постреляли. Тот, кого дядя Леха пометил, командовал. Опять из своего пистолета в людей палил. Заметил я тогда, что остался след от топора дяди Лехи на шее у него. Шею он немного кривил влево. Кого в клуб согнали, заживо в нем и спалили. Меня опять случай отвел. Был в доме у дружка своего. Когда ворвались эти гадины в дом к ним, тетка Нюра, мать дружка моего, успела нас с ним под стол загнать. Спешили, видать, полицаи бывшие. Тетю Нюру, бабку их да старшую сестру дружка угнали, а нас и не заметили. Хотя зубами мы стучали от страху, верно, так, что услышать должны были. Так сиротой стал. Решили мы с дружком в Красную Армию сбежать. Только отловили меня по дороге и в этот детдом отдали. Привык уж. Тут и не плохо совсем. И друзья есть…